 Сегодня в Москве выступит американский контр-тенор Терри Барбер. Концерт, в котором также примет участие ансамбль Opus Posth под руководством Татьяны Гринденко, пройдет в рамках юбилейного фестиваля искусств «Арт-ноябрь». Обладатель самого редкого и необычного голоса, Барбер разрушает не только привычные представления о мужском вокале, но и репертуарные стереотипы, переходя от шедевров высокого барокко к музыке в стиле «чилл-аут». В программе его сегодняшнего выступления сочинения Генри Пёрселла соседствуют с опусами ныне живущих композиторов России и Латвии.
Терри Барбер выглядит, как резидент разведки: шапка, темные очки и шарф, под которым контртенор скрывает свой хрупкий голосовой аппарат. «В Москве холодно и сыро. Поэтому я не настаиваю на показах всяких. Я за него очень боюсь», – признается Татьяна Гринденко. Голос контртенора капризен. Сам контртенор, наоборот, мил и обаятелен. В лицах рассказывает, как случайно обнаружился его редкий высокий голос: «После того как у меня прошла ломка голоса, я понял, что высокие мальчишеские ноты никуда не исчезли. Только появился низкий регистр. Но никто, кроме меня, об этом не знал. И когда мой учитель сказал поработать над арией Перселла, написанной для контртенора, я спросил его, в какой октаве петь. В ответ учитель очень удивился и сказал, что у меня редкий голос. Надо заняться им всерьез».
Барбер послушался. Четыре года назад он дебютировал в самом престижном зале Америки – Карнеги-холле, работал в Метрополитен-опере с Пласидо Доминго. Он преисполнился уважением к современной музыке. Поэтому, когда Татьяна Гринденко отправила певцу ноты «Магнификата» Владимира Мартынова, Барбер тщательно послушал и согласился. «Я сразу влюбился в эту музыку. Она очень интеллектуальная. В ней столько скрытых смыслов, слоев. И каждый раз просто открываешь что-то новое и думаешь: а вот этого я не замечал», – говорит контртенор.
Владимир Мартынов с удивлением обнаружил в Барбере идеального исполнителя своего сочинения, хотя пятнадцать лет назад писал «Магнификат» для другого контртенора – Дэвида Джеймса. «Мы тогда фанатично были настроены в стиле старой музыки. И немножко кренили в эту сторону, а сейчас играем в языке, которым он был написан», – поясняет Татьяна Гринденко.
И в жизни, и на сцене Барбер далек от шаблонов. Он не похож на других контртеноров. «Они подсели на иглу аутентичности, и она превращается в обязанность и схоластику. А здесь больше естественности», – говорит Владимир Мартынов. Для того, чтобы ее оценили в Москве, Барберу приходится кутать свое драгоценное горло.
|
