Вот и вернулся из Москвы Владимир Максимович Булеков - как раз к своему 75-летнему юбилею. Показал столичным жителям большую выставку. Привез оттуда моральное удовлетворение, восхищение зрителей и книгу отзывов. Привез еще международное признание - членский билет Международной федерации художников Творческого союза художников России.

Вот и вернулся из Москвы Владимир Максимович Булеков - как раз к своему 75-летнему юбилею. Показал столичным жителям большую выставку. Привез оттуда моральное удовлетворение, восхищение зрителей и книгу отзывов. Привез еще международное признание - членский билет Международной федерации художников Творческого союза художников России.

Цитирую "Книгу отзывов": "Секция живописи ТСХР, в которую Вы вступили, пополнилась замечательным художником"; "Искусство, которое звучит так свежо и молодо на фоне поднадоевшего модного однообразия". Кто они, москвичи, оставившие свои записи в толстой тетради? Философы, художники, студенты, члены творческих союзов.

Признание, шумный успех, слава… Вроде и в Самаре это один из самых значительных художников. В прошлом году состоялась его выставка в просторном здании музея на площади Куйбышева - не протолкаться было. Шумная вещь слава. Трубят в фанфары, увенчивают лаврами. Как раз и дата подоспела. Звоню, чтобы с этой круглой датой поздравить. На том конце провода тихо. Ни звона бокалов, ни пения заздравной песни. "Мы проигнорировали юбилей начисто, - говорит жена художника, взяв трубку. - Не любит он никакой публичности».

И искусство, и жизненная позиция художника сходны. В жизни Булеков избегает всякой фальши, преувеличений. И как художник, и как человек он носит на себе видимую невооруженным взглядом печать правды и праведности. И не я одна вижу эту печать. Помню, сидим как-то в скверике около "Трех вязов", готовимся к совместному вечеру (под его руководством проходили тогда в институте культуры с участием литературоведа Татьяны Казариной и пианистки Натальи Зиньковской этакие коллективные художественные эскапады для широкой публики). Подходит к нам человек какой-то. Кланяется Булекову и говорит: "Батюшка, благослови!" Владимир Максимович отнекивается: "Ну что вы, какой я вам батюшка! Я не священник!" А тот упорствует: благослови его, да и только! И приговаривает: "Я же вижу!" Как ни странно, и многие видят. Еще не будучи с Булековым знакомой, услышала про него от студентов, что в прошлом он был священником. Внешность этому не противоречит. Окладистая борода, глаза, видящие правду, пронзительные, цвета неба. Этакий Варлаам из "Бориса Годунова", этакий протопоп Аввакум. Но в реальной биографии Владимира Максимовича вроде нет места мифическому священству. Родился в деревне под Рязанью. "У нас там вся деревня носит фамилию Булековы". Окончил Пензенское художественное училище, Репинский институт (Ленинградскую академию художеств). В 1972 году приехал в Самару. С тех пор преподает в академии культуры и искусств. Тут у него и мастерская - в своем же лекционном классе, на втором этаже второго корпуса. Студенты слушают лекцию - а картины рядышком стоят, почти такие же живые, только что лекцию не слышат.

В живописи как разобраться - где тут правда и праведность? Есть у него несколько полотен на религиозные сюжеты, но ведь сюжет сам по себе ни о чем не говорит. Есть сцены из крестьянской жизни - крестьяне с граблями, с ведрами, при лошадях и коровах. Владимир Максимович прокомментировал обращение к сельской или религиозной тематике так: "Тема для меня скорее предлог к живописным исканиям. Я беру сенокос не потому, что сельская тема мне жить не дает, а потому, что там я могу соединить зеленое, красное, столкнуть эти цвета. Что касается, предположим, "Тайной вечери", у меня их несколько вариантов, и я к этому сюжету еще буду обращаться. Хотел бы сопоставить двух персонажей, изобразить психологическое столкновение характеров - Христос, Иуда. Стремлюсь, чтобы персонаж вошел в композицию и что-то в ней значил. А что именно - не всегда ведь и хочется, чтобы было определенно, точно. Лучше, чтобы его роль была многозначной".

Так почему столкновение красного и зеленого на его полотне так сильно воздействует? И в чем тут правда? Ведь и воды такого цвета не бывает, и у крестьянок в руках орудия сельскохозяйственного труда, больше похожие на атрибуты, с которыми изображают на иконах святых. Но не поэтому картины приковывают к себе. Помню, когда я в первый раз этот красно-зеленый сенокос увидала на выставке (это было, думаю, лет пятнадцать назад), я на него уставилась и простояла перед картиной минут сорок. И в мастерскую прихожу, сажусь перед картиной и сижу себе сколько влезет… Автор, наверное, ждет каких-то слов о своих произведениях. А меня перед его картинами одолевает искусствоведческая немота. Тихая жизнь, заключенная в его полотнах, сродни музыке. Там что-то происходит, какое-то внутреннее движение. Движущаяся Вечность, неподвижное мгновение.

Откуда же ощущение нравственной правды, исходящее от живописи Булекова? Красное и зеленое, красное и синее, серое и коричневое, желтое и голубое - какая в этом правда?

И как в этих сочетаниях пронзительно-ярких или дымчато-тусклых тонов отражается личность художника с его правдой и знанием жизни?

А вот пустится он в мир, пойдет по свету, пешком из Самары в Рязань, как калики перехожие из оперы Мусоргского "Хованщина", тогда узнаем! Сейчас, в 75 лет, скорее всего, не пустится, а лет десять назад были у него такие планы. Я, конечно, понимала, что это мечта из разряда "Я опять хочу в Париж". Но часто себе мысленно эту картину рисовала: идет Булеков по пыльной российской дороге, по разбитой колее. Лапти, посох, котомка за спиной. Как будто вышел из картины Репина или Перова. Прошел по свету, посмотрел на родную деревню, увидел какую-то важную для себя правду - и назад, в класс Самарской академии культуры и искусств, к своим полотнам и ученикам. И к благодарным самарским зрителям.

Наталья ЭСКИНА