Спектакль об истории создания знаменитой песни Эдит Пиаф поставлен Романом Виктюком с молодыми актерами по пьесе К.Драгунской. Между тем, сценическое действие, влекомое воображением постановщика, только отталкивается от текста и живет совершенно независимой жизнью.

      Спектакль - сценическая фантазия - посвящен одному краткому эпизоду из жизни великой французской певицы Эдит Пиаф - встрече с молодым легионером. История любви к юноше, который сгорает в подбитом самолете.
     В реальности (об этом рассказывает сама Пиаф в своей книге "На балу удачи") все было иначе. Герой ее любовной истории - его звали Альбер С., пережил войну и, судя по впечатлению случайной послевоенной встречи, оказался вполне банальным человеком. Он не имел ничего общего с идеализированным образом солдата, поразившим ее воображение в 17 лет. Таким образом, реальный Альбер перестал для нее существовать. Тот же, кого она оплакивала как погибшего в колониях, стал героем песни, написанной для Пиаф поэтом Раймоном Ассо и композитором Маргерит Монно...

Я ничего не знаю о нем...
Ночку одну провела с пареньком
Из Легиона.
Утром ушел мой милый дружок,
А над притихшей землею восток
Алел влюбленно.
Славно и сладко было мне с ним,
С ладным и статным солдатом моим Из Легиона.
Был он ветрами пустынь опален.
В душу глазами горячими он
Глядел влюбленно.

      Спектакль Романа Виктюка вместил не только историю рождения песни как фрагмент биографии Эдит Пиаф, но и вывел на подмостки ещё одну певицу. Она вживается и в эту пьесу, и в образ непостижимой Пиаф, и в случай, послуживший поводом для создания песни... Она - молодая певица с коротким сценическим именем Нуца - пытается разгадать, почувствовать боль, что наполняет исполнение Пиаф. Природа дала Нуце голос, близкий по тембру, диапазону, по гортанным переливам, эмоциональности к голосу Пиаф. Иногда даже возникает сомнение: кто поет? Между тем, в записи всегда звучит голос Нуцы. В этом спектакле Нуца предстает в двух ипостасях: собственно Нуца и Пиаф, роль которой она играет.
     Спектакль начинается сценой репетиции, неудачными попытками исполнить песню, жгучим ощущением беспомощности, когда не удается схватить главное... А заканчивается полным проникновением Нуцы в образ Пиаф, в природу ее чувств, в тайну её таланта. В сценическом пространстве происходит непрерывное балансирование от слова к жесту, от жеста к мизансцене, от мизансцены к музыке души...
     Когда при первой встрече Эдит Пиаф - Нуца и тот, кого она позже назовет "Мой легионер" - Николай Добрынин, закуривают, от волнения их руки начинают дрожать - две пары взметнувшихся дрожащих рук. Так передано нервное и физическое состояние двух людей, потянувшихся друг к другу. Совершенно очевидно, что сценическое действие режиссер не вычитывает из пьесы, а сочиняет. Он все превращает в образы, в некую игру...
     Когда при следующей встрече герой приглашает Пиаф на концерт в консерваторию, он делает легкий, напоминающий дирижерский, жест - тут же лица героев просветляются, и в этом просветлении сквозит ощущение счастья, какое можно испытывать, только слушая музыку... Это - режиссура. Действие совершается как бы в двойной проекции: репетиция, на которой присутствуют Нуца и антрепренер - Фархад Махмудов, и воскрешение прошлого, где появляются Пиаф и ее легионер. Временами обе линии пересекаются...

      Все трое на сцене необычайно красивы, хотя их черты, быть может, и не соответствуют классическому канону. Они красивы одухотворенностью, жизнью глаз, очарованностью, радостью... Тоненькая Нуца экстравагантна в черном пальто поверх короткого черного платья и черных чулках, оставляющих верхнюю часть ног открытыми (Смесь парижского шика и бедности? Мода далеких 30-х годов ушедшего века? Эпатажный стиль артистки кабаре?)...
     Роль антрепренера, судя по тексту, невелика. Однако он находится на сцене в течение всего спектакля. В образе этого преданного искусству парижанина Фархад Махмудов необычен своим восточным темпераментом, подвижной импульсивной сменой выражения лица, глаз, пластичностью... Он то в длинном пальто, то полуобнажен. Нельзя не заметить его способность к ежесекундной сценической трансформации. Примером этому - блистательно отыгранный эпизод, в котором пустая современная популярная песня противопоставлена глубокому французскому шансону. Не уступая ни в технике движения, ни в вокале "звездам" теле - и шоу-бизнеса, артист лихо исполняет эстрадный номер...
     Легионер - Николай Добрынин, в военной форме с укороченными брюками и пилоткой, сдвинутой на глаза (автор костюмов - Евгения Панфилова), словно опален боем и только выбрался из ада. Но он смеется и подтрунивает над литературной неосведомленностью юной Эдит Пиаф. Пребывание его на сцене перенасыщено физическим действием.
     Он в мгновение взбирается в кабину самолета, огромная модель которого занимает почти всю сцену, спрыгивает вниз под крыло, повисает, уцепившись за пропеллер, переползает по полу сцены под его лопастями (художник - Владимир Боер)...

      Часть спектакля, посвящённая гибели Легионера, полна условностей. Летящий навстречу своей смерти Легионер читает стихи, вспоминает о встречах с Пиаф. Проносятся сцены с Пиаф-Нуцией. Вот она дарит ему недовязанный (с одним рукавом) свитер - не успела закончить. Вот отказывается выйти за него замуж...
     Спектакль приближается к точке высшего накала. Иногда трудно отличить, где кончается прерываемая репетиция и начинается воскрешаемое в прошлом действие... За ведущими двойную игру (в буквальном смысле) актерами уже следишь, не отрываясь, хотя событийный элемент почти отсутствует...
     Режиссер Роман Виктюк, известный своим декоративным, барочным стилем, ввел в камерную пьесу экзистенциальный масштаб. Укрупнил недолгие диалоги специфической сценической атмосферой, продлевающей и преображающей их. Пьеса сопровождается остинато непрестанных перемещений: актеры не знают покоя ни на минуту. Они взлетают, вращаются, спрыгивают, бегут стремглав вокруг монстра-самолета, словно торопя своих героев к кульминационной точке.

      В финале перед зрителями предстают воспоминания Пиаф. Голос Нуцы набирает силу и высоту. О, теперь она знает, как петь песню великой Пиаф. В перевоплощении больше нет необходимости. Артистка счастлива, что может оставаться собой, сердцем проникнув в тайну таланта Эдит Пиаф. Счастье это сродни чувству полёта, и они - все трое - летят по сценическому кругу: Нуца-Эдит, Легионер и юный Антрепренер с тонким восточным лицом и телом молодого бога...