| На нашем Teatrale |
|
|
 |
| Суфлёрская будка |
|
|
|
| Мудрость |
|
|
|
• ЗАВОДНОЙ АПЕЛЬСИН •
"Заводной апельсин", поставленный по одноименному фильму Стэнли Кубрика. Кубрик, в свою очередь, снял фильм по книге Энтони Берджесса с тем же названием. И, зная эти два всемирно известные произведения, трудно себе представить, как же можно выразить языком театра сюжет "Апельсина".
Но Роман Григорьевич Виктюк написал сам пьесу, сам подобрал музыкальное оформление и поставил двухчасовой гротеск, спектакль, который надо либо не смотреть более 10 минут, либо смотреть не один раз. Это тяжелое зрелище, где нет привычных вкрадчивых диалогов, выяснений тонкостей любви и жизненных ситуаций. Никогда еще жизнь и смерть в спектаклях Виктюка не была так отвратительны, так будничны и вместе с тем так возвышенно назидательны. Но чтобы дойти вместе с героями до конца, надо непременно поверить в реальность происходящего, не раздумывая, что, по сути, перед глазами лишь театральное представление.
Режиссер Роман Виктюк - маг театра, и театр его - не просто место отдыха и интеллектуального развлечения. Это очень важно, поэтому мы задали вопрос режиссеру именно об этом.
- Роман Григорьевич, можно ли Ваш театр назвать магическим театром?
- Можно категорически, потому что это, может быть, единственный театр, который пытается остановить время, остановить мгновение. И это мгновение, это и есть тот любовный, искорный момент, который бывает столь редким в этой жизни. Когда искра вспыхывает в одну секунду... Вот остновить это мгновение времени, этой вспышки небесной, может быть, это единственное, что нам бы хотелось.
"И - удается", можно от себя добавить к сказанному. Данные слова режиссер произнес после показа в Петербурге еще одной своей новой работы, спектакля "Антонио фон Эльба" по пьесе итальянского драматурга Ренато Майнарди. И хотя это абсолютно другой по ощущениям спектакль: на первый взгляд, там другая тематика, он традиционен своей красотой, в нем принимает участие, поет и танцует выдающаяся оперная прима Елена Образцова, но все эти факторы - это тоже часть той силы, которая творит мир "по Виктюку" - мир, где нет места действительности обыденной, но в котором миг, вспышка, о которых сказал Мастер, длятся все отпущенное для действа время и остаются еще надолго в памяти зрителя, как соприкосновение с иным, но очень реальным миром. Это, на наш взгляд, непреходящее свойство, имеющееся у всех спектаклей театра Романа Виктюка, и у "Заводного Апельсина", в частности: там удается построить реальность, существованию которой хотя отмерен срок жизни всего два часа без антракта, однако она захватывает так, что живешь с персонажами в одном ритме, дышишь их воздухом, думаешь их мысли, веришь их вере и идешь вместе с ними по всем кругам. То есть получается высшая степень игры - эта игра подменяет на время действия реальную жизнь. А это и есть Творчество, работа демиурга. Вот только мир сотворенный страшен. Страшен тем, что является копией с жизни наших современников. Конечно, не без непременного режиссерского эпатажа, но условность знаков читается просто, ибо проблемы, отраженные в тематике - это слепок с действительности. Опять же присутствует степень фантастики в самом сюжете, но и эту коллизию воспринимаешь уже как возможную. Мир захлестнула техногенная революция. Человек в этом мире стал ничтожным придатком сложнейших механизмов, так, что иногда он сам себе кажется величиной, по значимости меньшей вычислительной машины. Изуродованный ритмами механического режима жизни человек теряет себя - теряет все, что было объективно хорошего и плохого. Теряет внутреннюю противоречивость, сердце как поле битвы между добром и злом он меняет на пружину вечного двигателя, позволяющего, не напрягаясь, следовать установленному, подобно часовому механизму, распорядку существования. В этом символика "Заводного Апельсина" - безобидный фрукт становится машиной, которую можно программировать. И, если он "заведен", то становится тем, каким его пожелала увидеть невидимая фигура творца механизма, его, может быть, больная фантазия. Подопытный "Апельсин" становится неестественно страшным и опасным, в нем уже нет природной красоты. И важно задаться вопросом, что может спасти этот мир, где нет уже красоты? Что?
Наверное, это первый спектакль театра Романа Виктюка, где бы не было изысканной красоты: костюмов, хореографии... Черные металлические конструкции, искалеченная мебель, сеть проводов и мерцание под помостом электрических лампочек... Взвизги гитары и восклицания юных оборванцев: "Молоко! Молоко с ножами!.." Именно они и именуются, по-Виктюку, Ангелами смерти (актеры Дмитрий Бозин, Антон Андреев, Фархад Махмудов и Эдуард Двинских). Но у этих якобы демонических персон несолидный вид, потому что смерть в их мире - это кровь на грязи и разорванные книги из муниципальной "библио". В ней нет философской нагрузки как средства преображения, поэтому и ангелы смерти ведут себя как предельно заведенные механизмы. Их постоянные вылазки "пошустрить" выглядят в спектакле просто гадкими шалостями, глупыми, бесцельными, бессмысленными, о чем надрывно сообщается публике в рваном ритме рассказа одного из них.
Слово в "Апельсине" играет большую роль, но нормального внятного текста там не услышишь: крики и надрыв. Мы многое узнаем из реплик, в принципе, весь спектакль построен на повествовании предводителя самозванных Ангелов Малыша Алекса (Дмитрий Бозин). По сути, на сцене не происходит ничего откровенно отвратительного, нет сцен трагической гибели или подробностей надругательств этих "ангелов" над своими жертвами. Все предстает в символике: красный полиэтиленовый кишкообразный мешок - это дьявол (режиссерский символ), живая кукла-невеста, разбивающая о сковороду яйца и бросающая вокруг скорлупу - это погибшая от рук все тех же малолетних бандитов жена писателя Ф. Александера, фигура в смокинге без головы - это мертвый товарищ Джорджик, скрежещущий кран, поднимающий героя над его деяниями к потолку - образ инакости, показывающий статус изгоя Алекса. Именно там он слушает Бетховена, и не исковерканную "Оду к радости", которая в таком виде звучит на п! ротяжении всего спектакля, но прекрасную музыку, там он рассуждает о Библии, оттуда он обращается к своим зрителям в последние мгновения действа: рассказывает о будущем сыне...
Музыка - полноправный герой, соучастник всех сцен спектаклей Виктюка. А для него самого это просто важнейший момент создания действа. Неслучайно же на афишах пишут, что и музыкальное сопровождение подобрал сам Роман Григорьевич...
- В Ваших спектаклях постоянно звучит музыка. Как она помогает Вам выразиться?
- Музыка не просто помогает, она - та структура, которая позволяет достигнуть единения в любви. Она выражает любовь, потому что музыка всегда там, где есть гармония.
Красота классики и неспокойность современных ритмов - все это служит режиссерской задумке: показать персонажей без грима, такими, какие они на самом деле, - людей со своим нутром и душой, которые музыка попеременно выдвигает к показу, акцентируя на самых сокровенных сторонах личностей героев. Она раздевает их души.
Главный из героев Малыш Алекс здесь не такой уж и сильный Ангел, как в фильме Кубрика. Для персонажа, сыгранного Малкольмом Макдауэллом, не было ничего святого, кроме Людвига Вана (Бетховена), герой же Бозина - это существо менее однозначное, хотя бы потому, как надрывен его рассказ до "чудесного исцеления". Да, Малыш Алекс, заключенный № 6655321 за хорошее поведение был удостоен чести первым участвовать в новом правительственном эксперименте по исправлению закоренелых нарушителей общественного спокойствия. Только так он воспринимается официальными (тюремными) органами, просто так - малолетний преступник - и не более. Именно сцены "лечения" Алекса самые страшные в спектакле, когда зал и герой одновременно видят те воспитательные фильмы, что должны сделать из убийцы человека, с физическим отвращением относящегося к виду насилия. Условный рефлекс доктор Бродский (Олег Исаев) вырабатывает у Алекса, заставляя смотреть хронику: насилие-смерть - расстрел партизан, заключенных концлагерей, ужасные раны на раскроенном черепе. Все это вместе с Алексом смотрит зритель. Потом он видит результат лечения - герой наш стал какой-то сумасшедший, он был раньше Наполеоном в белой треуголке, теперь же просто безнадежный умалишенный, скрюченный, черный. Он мечется по оставшемуся прежним миру, везде натыкаясь лишь на будничное насилие, которое теперь ему не вынести. Он не может слушать Бетховена. Адом стало все вокруг него.
И только лишь выбросившись из окна, Малыш Алекс обретает какой-то смысл существования. Упав, он поднимается вверх на все том же скрежещущем кране - туда, где раньше с ним был только Людвиг Ван, а теперь есть еще какая-то надежда. Никакие исправительные меры, придуманные этим, на самом деле тоже ужасно больным, миром не смогли сделать его таким...
И, прожив этот спектакль, ощутив "Заводной Апельсин", прочувствовав эту историю о свободе, любви и подлинном человеческом бытии, рассказанную так ярко и правдиво, зритель понимает, как все, что пытается вселить в человека несвойственное ему исступление, когда нет выбора в человеческой душе, а только установка пусть даже на субъективное (как его понимают в обществе) добро, не дает возможности жить и рассуждать. И так можно только крутиться волчком, по пройденным кругам жизни в механическом мире цивилизованных отношений, будучи игрушкой не большей сложности, чем "Заводной Апельсин" вместо того, чтобы понять, что мир от превращения в станок для штампования болванок спасет только любовь и красота.
- И какая же любовь сейчас у Вас в планах, Роман Григорьевич?
- Это будет Мазох - "Венера в мехах", "Ромео и Джульетта". Будет "Манон Леско" аббата Прево. И это тоже все гимн любви.
|
| Категория: Рецензии и Статьи | Добавил: Fobos22 (19 Октября 08)
|
| Просмотров: 718
| Рейтинг: 0.0/0 |
|
|
| Наше время |
|
|
| Заходи |
|
|
| Информация |
|
|
| Креатив |
|
|
| Облако |
|
|
| Статистика |
Онлайн всего: 1 Гостей: 1 Пользователей: 0 |
|
|
