 При закрытых дверях до сегодняшнего дня проходили в Большом театре репетиции оперы «Воццек» австрийского композитора Альбана Берга. Вход в зрительный зал был строго воспрещен даже для сотрудников театра. И вот, дирижер Теодор Курентзис и режиссер Дмитрий Черняков допустили журналистов в «святая святых», но это лишь добавило таинственности предстоящей премьере.
Премьера состоится 24 ноября. Никто о ней ничего не знает – все только предполагают. Причем, предполагают самое невероятное. Афиши ясности не добавляют. По традиции, заложенной интендантом Парижской оперы господином Мортье, афиша – лишь образ. Ни масок, ни людей, изображенных на постере, в спектакле не будет.
«Живой журнал», которым обзавелся «Воццек», лишь добавляет интриги. Композиторы Леонид Десятников и Борис Филановский ведут, по их собственным словам, интеллектуальную болтовню о том, почему им страшно слушать «Воццека». Наконец, в Большом решили: пора собрать пресс-конференцию. Впрочем, о концепции постановки не сказали ни слова. С энтузиазмом признались в любви к солистам: двум Воццекам – немцу Маркусу Айхе и австрийцу Георгу Ниглю, а также двум Мари – американке Марди Байерс и Елене Жидковой. Все они, кроме Жидковой, опытные исполнители «Воццека». Но основной поток славословий был адресован представителю нововенской школы Альбану Бергу и его опере.
«Это опера, которая выражает сострадательный, но очень тяжелый слуховой опыт. Эта опера крайне важна», – заверяет музыкальный руководитель Большого театра Леонид Десятников.
Режиссер Дмитрий Черняков называет причины, по которым он взялся за эту постановку.
«Эта постановка носит характер освоения территории, мимо которой Россия пролетела, как фанера над Парижем», – считает режиссер-постановщик, сценограф Дмитрий Черняков.
Это только одна из причин. Вторая – любовь к композитору и его опере. Третья – возможность поработать в вокальной технике «шпрехштиме», когда солисты не поют, а почти говорят. Говорить им придется в мизансценах, четко просчитанных Дмитрием Черняковым.
«Мы иногда репетируем по пять часов без перерыва. И за полчаса до конца репетиции он говорит: "Ну, сделаем небольшую паузу". И только когда мы посмотрим на часы – "Боже, четыре часа репетировали!"» – рассказывает исполнительница партиит Мари Елена Жидкова.
Пока Черняков репетирует с хором и солистами, дирижер Теодор Курентзис вносит коррективы в оркестровое звучание. В театре ходят легенды, что он запросил невероятное число репетиций – 137!
«Это неправда. Самое минимальное количество, которое может быть – 40. В Венской – то есть Берлинской опере было 70», – заверяет маэстро.
«Здесь не удастся с кондачка, – говорит он оркестрантам. – Проспите одну паузу, начнет осыпаться все». Зато «Лебединое озеро» и «Евгений Онегин» после «Воццека» будут звучать гораздо лучше.
«Чтобы эта ритмическая структура работала, чтобы это здание давало свет, нужна абсолютная концентрация игры», – убежден дирижер.
В основе оперы – экспрессионистская история драматурга Георга Бюхнера о солдате Воццеке, который из ревности убил свою возлюбленную. Пьеса осталась незаконченной, автор либретто приписал ей совсем мрачный финал: Воццек утонул, оставив сиротой сына. Полноправные участники этой трагической постановки – дети, хор. Курентзис объясняет им содержание сцен своими – далекими от трагизма – словами. «Это игрушка. Ощущение того, что мы играем», – говорит он.
Напоследок – уже в приватном разговоре – Дмитрий Черняков признается: «Это опера для думающих людей, для солистов. Да, для солистов. Певец с просто красивым голосом не справится с этим».
В это время на новой сцене Большого театра уже начали монтировать декорации. Но они тоже пока ни о чем не говорят.
|
