О дедушке – "сталинском наркоме" Анастасе Микояне:
Сталинское время, конечно, трагическое и страшное. Оно ломало судьбы не только миллионов посторонних людей, но и самых близких его друзей. Они вместе с Берией из Грузии. И все его ближайшие соратники попали под нож. Если ты живешь с ворами, с бандитами, с убийцами или с хорошими людьми, ты живешь в команде, быть белой вороной и нигде не замазаться просто невозможно. То, что я знаю про своего деда, – это на 99,999% позитив. Говорят, а вот он там где-то последнюю подпись поставил. Но почему-то мало кто знает, что он сделал настоящего, такого, из-за чего мы сейчас живы, начиная от Карибского и Индонезийского кризиса. История, вместо того чтобы называть города, проспекты, делает мясные заводы. А он был вегетарианцем практически всю свою жизнь.
Об отчиме – заместителе министра культуры СССР В.Ф.Кухарском:
Мой отчим считал, что я абсолютный бездарь, что я занимаюсь растлением советского вкуса. У него было сталинское понимание жизни. Он прошел войну. У него было ранение, была ампутирована нога. Он воспринимал Шостаковича и Свиридова, дружил с ними, а с рок-музыкой у него не сложилось. Даже Аллочку Пугачеву он понимал и воспринимал. Он был один из тех, кто меня так же запрещал, как все остальные.
О группе "Цветы":
Мы особенно не заморачивались, кто мы есть и как мы выглядим со стороны, – мы просто играли то, что нам нравится, то, что разрешали. В то время была ярко выраженная цензура, и сейчас даже трудно объяснить, почему это все запрещалось. Совершенно невинные песни на сегодняшний день, но что-то в них, видно, было кайфовое, а кайф был сам по себе запрещен. Цензура не самое главное, нам ведь удавалось все равно быть искренними и не быть пошлыми.
О своей рок-группе "Политбюро":
Там на гитаре играл Гриша Орджоникидзе (внук Орджоникидзе), мой двоюродный брат Алик играл, Уборевич – компания была еще та. И очень смешно было, что мы и "Машина времени" репетировали в одном доме – в том самом Доме на набережной. У них Юра Борзов жил в десятом подъезде, а я жил в первом подъезде. Они в квартире Юры Борзова репетировали (у него была огромная квартира, потому что папа был военный летчик, маршал). А мы репетировали в красном уголке. Там на стене было ленинское знамя, бюст, и мы играли "The Rolling Stones", Джими Хендрикса, а Владимир Ильич смотрел и, наверное, о чем-то думал.
Один из "Политбюро" стал музыкантом. Один из них, мой брат, стал гонщиком на "Формуле-1". Гриша Орджоникидзе – секретарь ЮНЕСКО в России. Но музыку любят и по сей день все.
О своем образовании:
Я никогда не собирался быть музыкантом и не считаю, что музыкант – моя основная профессия. В основном люди знают мои песни, а то, чем я еще занимаюсь, знают меньше. У меня совершенно другое образование. Я учился в Институте иностранных языков, потом перевелся в МГУ на филфак, а потом, когда совсем уже нас власти достали с музыкой, я решил поменять профессию, уйти из музыки совсем и окончил Высшие сценарные и режиссерские курсы при Госкино. И уже меня Гия Данелия брал в свою мастерскую на "Мосфильм", как вдруг хлынула перестройка, и дальше уже у меня не сложилось с кино напрямую.
О песне "Мы желаем счастья вам":
Я написал "Мы желаем счастья вам" в 1982 году. И где-то в 1983-м в "Останкино" кто-то из девочек-редакторов вытащил эту песню, когда она еще была запрещена, и ее взяли на "Песню года". Собрали всех авторов в редакционной, и музыкальный редактор сказала: "Что это за самодеятельность вы тут прислали, кто это написал? Вы, товарищ Намин? Вам должно быть стыдно!" - и выгнали меня вместе с песней.
О последнем альбоме группы "Цветы" - "Назад в СССР":
Это ностальгический альбом. То, что нам не удалось записать в 70-е годы или удалось, но в плохих студиях, с трудом, мы просто через 40 лет, восстановив таким образом историческую справедливость, записали в лучшей студии мира – в "Эбби Роуд". Таким образом мы подвели итог 40-летнему творчеству группы.
О бывшей жене Людмиле Сенчине:
Никогда в жизни женщины меня не разочаровывали, они всегда были достойными. У нас с Людмилой были очень близкие отношения. Это было 30 лет назад или больше. Она была, я думаю, самая красивая женщина в стране.
О написании музыки:
У меня есть не только произведения для симфонического оркестра, но еще и песни, а я не оканчивал ничего. Вот Пол Маккартни тоже не знает нотной грамоты и тоже пишет симфонические произведения. Я это делаю с помощниками. Но сейчас в компьютере есть такие программы, когда можно просто играть, и оно записывается автоматически. Главное, чтобы было чего сказать.
Об обучении своих детей за границей:
У меня такое странное понимание: начальное образование для детей должно быть за границей, среднее – здесь, высшее – там. Начальное там – чтобы они восприняли язык. Среднее здесь – потому что они должны быть русскими людьми, то есть должны получить русскую культуру. Человек должен знать, почему Чапаев плыл с одной рукой, кто такой Чебурашка, помимо того, что он должен знать Пушкина. Они "олигофрены" в школе, как-то странно себя ведут, почти ничему не учатся; и вдруг у них происходит такой резкий перелом, когда они поступают в высшее учебное заведение, они вдруг становятся взрослыми людьми и ответственно вкалывают с утра до вечера. А у нас все наоборот: в школе вроде учатся, а потом поступают куда-то, и дальше – загул. Мои дети сначала учились там в начальной школе, потом среднюю школу окончили здесь, кроме Ромы. Он окончил в Англии колледж, потом вернулся и больше туда не хочет ехать. Он здесь окончил четыре курса медицинской академии и теперь решил получать другое образование. А младшему моему сыну, Артему, 16 лет. Он образование получил здесь, а после этого поступил в университет в Нью-Йорке.
