28 ноября исполнилось 130 лет со дня рождения Александра Блока. Современники никого из поэтов не ставили так высоко, как этого. Родился Блок в Санкт-Петербурге, а умер в Петрограде. И все его творчество, вся его личность неразрывно связаны с городом на Неве. Именно Блок из всех своих современников считается самым "петербургским" поэтом.

Писать стихи Блок начал в пять лет. И писал до самой своей смерти. Главный образ всех его произведений — Прекрасная Дама. Блок был большим символистом, чем все те, кто представлял это поэтическое направление, но не в том ключе, в каком себя символисты позиционировали. Он был символистом по рождению. И его Прекрасная Дама — это символ, но не небесный, запредельный, как у его старшего вдохновителя Владимира Сергеевича Соловьева, а земной и близкий. Прекрасной Дамой Блока была Россия. Правда понял поэт это далеко не сразу.

Первой место Прекрасной Дамы в жизни Блока заняла Любовь Менделеева. Воздушная Офелия с золотыми волосами ниже колен, с таким невинным выражением нежного полудетского лица, которое трогало всех, кто ее знал. Внешность Менделеевой была олицетворением Прекрасной Дамы из далекого прошлого, прекрасных легенд и высоких философских теорий. Блок, как никто чуткий к красоте и искавший физический символ идеала, обожествлял эту юную девушку.

Они вместе играли в Гамлете: он — помешавшегося принца, она — его печальную возлюбленную. Блок и в жизни продолжал играть Принца, который нашел свою Даму сердца и славит ее в стихах, фантазиях, мечтах. Дама же, ответив взаимностью (Блок и Менделеева поженились), не смогла сделать своего Принца счастливым.

При всей своей картинной внешности Любовь оставалась обыкновенной молодой, здоровой девушкой, со сложившимся характером и четкими представлениями о супружеской жизни. Символизм и прочие романтические страсти были хороши для нее на сцене, а не в собственной спальне. Супружество не сложилось. Блок, убедившись, что его жена далека от идеала, который он воспевал в своих стихах, продолжил поиски Прекрасной Дамы. Менделеева, тоже меняя любовников, увлеклась актерским искусством.

Стихи Блока сразу отвели ему особое место в литературных кругах. Ни у кого не возникало сомнения, что Блок — поэт особенный. За это его ужасно не любил Николай Гумилев, который всегда тайно (а иной раз и явно) завидовал славе и признанию Блока. Поэты, по праву считавшиеся самыми основными фигурами литературной жизни своей эпохи, практически не общались и всегда были холодны друг с другом. Но именно Блок после расстрела Гумилева открыто говорил о нем, как о самом недооцененном и талантливом своем современнике.

Многие из тех, кто любил Блока, впоследствии не могли ему простить того, что он принял революцию. Особенно кощунственной для них выглядела поэма "Двенадцать". И то, что поэма была произведением талантливым настолько, что от ее чтения мурашки бежали по коже, вызывало только еще большие осуждения с их стороны.

После "Пушкинской речи" Блоку простили все и всё. Это было фактически последнее его выступление на публике — 10 февраля 1921 года. Блок, уже тяжело больной, произвел на всех собравшихся неизгладимое впечатление. Современники потом свидетельствовали, что записанная, эта речь не дает и половины того эффекта, чем тогда, когда ее медленно, но внятно читал сам автор.

Блока, за золотистые волосы и светлые глаза, за его обаяние, часто именовали светлым, сияющим. К концу жизни от этого сияния фактически ничего не осталось — тени легли под глазами, тени окружали его со всех сторон. И на его Прекрасной Даме — России — лежала страшная тень революции и хаоса.

В революции Блок, подобно другим оставшимся в России поэтам и писателям, видел обновление России, новую для нее жизнь, светлую и прекрасную. Понимания того, что действительность жестоко отличается от тех громких слов и великих идей, в которые он верил, он не смог перенести. Поэт оказался в новой России лишним, чужим, осколком прошлого.

На одном из выступлений Блока в мае 1921 года какой-то человек крикнул из зала, что стихи его — мертвые (не соответствующие революции и новому времени) и сам поэт тоже мертвец. На грубияна зашикали, но Блок улыбнулся и попросил оставить этого человека в покое, потому что он прав. "Я действительно стал мертвецом", — говорил поэт, словно самому себе. Через несколько месяцев его не стало.